Митрополит Питирим(Нечаев). 8 января 1926 г. - 4 ноября 2003 г.
Размышляя над «проклятым» вопросом, почему так трудно складывается судьба России, я прихожу к библейской формуле: «Егоже Господь любит — наказует», — то есть «учит», «вразумляет». Дурака учить нечему. А из русского человека можно выпестовать и выучить то, что никому другому не доступно. Но учить очень больно, наука болезненна. Россия представляется мне экспериментальным полем Творца. Ей уготован исторический путь синтеза. Мы все время синтезируем. В X в. мы восприняли христианство и византийскую культуру в высшей точке ее развития. Произошел первый синтез — нашей славянской самобытности и христианства. Возникло государство Киевская Русь. В XIII в. Русь была завоевана ордами монголо–татар. Это было бедствие, но тем не менее она прошла и через это испытание, осуществив некий новый синтез — преодолела раздробленность и научилась ценить мощное централизованное государство, ставшее началом великой империи. Затем, при Петре Великом, мы восприняли европейскую, возрожденческую культуру опять–таки в высшей точке ее развития — и, как результат синтеза, возникла русская культура XIX — XX вв. Наконец, годы Советской власти дали некий синтез марксизма, европейского экономического учения, с исконно русским идеалом общины. Сейчас Россия стоит на пороге какого–то нового синтеза. Поэтому нам так важно познать самих себя, определить свою идентичность.
Большинство из нас — генетически, природно — славяне православного происхождения, хотя носителем русской культуры может быть человек любой национальности. Хотим мы этого, или не хотим, но за тысячу с лишним лет сформировался определенный генотип славянина восточно–европейской равнины. Мы учимся сейчас западному образу мысли и действия, но чувствуем, что не сползается этот пиджак на наших плечах. Значит, мы должны искать чего–то нового, своего. Недавно попалась мне книга «Почему Россия не Америка?» Россия никогда не будет ни Францией, ни Германией, ни Америкой — только потому, что она — Россия. Это исключительный исторический феномен. У нас действительно «особенная стать» — видимо, так на роду написано. Нам нужно усвоить это, чтобы мерить «своим аршином», а не чужим, чтобы не подлаживаться под общие течения, а оставаться собой.
За годы Советской власти Церковь понесла значительный количественный и некоторый качественный урон, хотя число исповедников было больше, чем число отошедших от веры. Митрополит Нестор (Анисимов) в свое время говорил: «Да, в Русской Церкви и раньше было много святых. Это были преподобные, святители, благоверные князья, мученики в Орде и на поле брани, — но после событий 1917 года небеса переполнены русскими святыми». Некогда Тертуллиан сказал, что кровь мучеников — это семена христианства. По–видимому, потери, понесенные Церковью в годы репрессий — это семена, которые мы начинаем собирать лишь сейчас. Трагический период истории русской Церкви дал нам расцвет духовности, и по сей день, несмотря ни на какие внешние перемены, катаклизмы, остается некая таинственная глубина национального достоинства, внутренней силы нации, способной в любых потрясениях сохранить свои истоки.
У России есть будущее, у России непременно будет будущее, и будущее великое, — как мы глубоко исповедуем на основании того исторического опыта, который прошло наше Отечество.
